Пятница, 29.03.2024, 12:13
Приветствую Вас Гость | RSS

Князья Вяземские на Липецкой земле

Газета «Красное знамя» Хворостянского района Липецкой области от 23.08.1957

40 лет тому назад

 

ИЗ ПРОШЛОГО СЕЛА КОРОБОВКИ

 

А.Беляев

 

Завтрак его Светлости

 

- Как жили-то? - как бы про себя повторяет Федор Савельевич. - Не приведи бог так жить - вот как...

Федор Савельевич неспеша закуривает, словно вспоминая что-то; потом, тронув рукой жесткие, с проседью усы, начинает свой немногословный, но полный суровой правды рассказ.

...Семья у Булыкиных была большая. От зари до зари гнул спину отец на княжеских полях, а достатка в семье все не было.

- Вот что, Федор, хватит баклуши бить, - как-то за ужином строго проговорил отец. - работать будешь. - И добавил с угрюмой лаской в голосе, - чай уж не маленький...

И двенадцатилетний Федор вместе с такими же, как и он, подростками целые дни батрачит на князя: возит навоз, снопы, полет господское пpoco. К вечеру голова гудит, спины не разогнуть, а заработку всего 5 копеек да и то, если за недоглядку какую штраф не сдерут. Наблюдали за работами приказчики из таких же мужиков. Они, может, и рады были бы ребятам скидку в чем-нибудь сделать - да сами люди подневольные: с ребят не спросишь, с тебя же вдвойне спросится

Особенно усердствовали они, когда на поле появлялся сам управляющий Никифор Иванович Кобяшов. тучный, седой, с свирепыми, как у цепной собаки, глазами. «Зверь лютый», «собака»  - так и звали его заглаза крестьяне. А в глаза приходилось по-другому: ломать шапку и низко кланяться, а не то, чего доброго и  по шее не долго получить.

Сколько раз собирались мужики прикончить ненавистного управляющего, да все не удавалось: хитер был старый служака, опытен. Сам князь, Борис Вяземский, лощеный щеголь, с выбритым до глянца лицом в имение наезжал в летние месяцы, чтобы развеяться от столичных балов и кутежей в тенистых аллеях старинного парка и в полумраке громадных зал особняка, обставленного с небывалой роскошью.

Не меньшей роскошью поражал и фамильный склеп князей Вяземских: мраморная статуя божьей матери итальянской работы, вывезенная из-за границы за бешеные деньги; венки из восковых цветов, казавшихся живыми благодаря цветным окнам...

А рядом со всем этим - ветхие избушки крестьян, измученных непосильным трудом и постоянным недоеданием.

Когда Федор подрос, его стали брать уже на более тяжелые работы. Много пота пролил он на заготовке господского леса.

К этому времени по хмурым липам мужиков, по их косым взглядам князь почувствовал что-то недоброе. Гремела мировая война, тысячи людей гибли в окопах за «царя и отечество», все туже подтягивали мужики пояс.

Федор помнит, как князь сам выбирал для рубки деревья, не доверяя уже никому и стараясь всеми силами предотвратить развал, созданного чужими руками хозяйства.

Но оно уже скрипело по всем швам. Приближалась революция.

 

 

Накануне

 

В 1916 году Федор Савельевич был призван в армию.

В августе 1917 года в 20-й стрелковый полк, в котором служил Федор Савельевич, под Молодечно, прибыл сам главнокомандующий, или «главноуговаривающий», как его звали солдаты, Керенский.

Взобравшись на наскоро сколоченную трибуну, сухопарый, в неизменном военном кителе, он театральным жестом, заправского оратора попросил тишины. А вокруг бурлила серая солдатская масса, поблескивая жалами штыков.

Керенскому удалось выкрикнуть лишь несколько истеричных фраз о «войне до победного конца», о «спасении отечества», но и они потонули в мощном гуле голосов:

- Долой! Долой войну! Хватит - навоевались! «Главноуговаривающий» поспешил ретироваться.

...Еще в теплушке по дороге домой, взяв у соседа газету, чтобы оторвать на самокрутку, Федор Савельевич неожиданно наткнулся на сообщение о недавних событиях в Коробовке.

А события развертывались так.

 

Конец Его Светлости

 

В одну из ночей 1916 года на господском гумне загорелся хлеб. Все попытки Вяземского, найти поджигателя окончились полной неудачей: мужики хмурились и молчали.

Князь приказал на каждом углу гумна привязать цепных псов. Но и это не помогло: осенью 1916 года снова загорелись скирды с кормами. Вяземский перетрусил. Видя сумрачные лица мужиков, он стал дрожать уже не столько за хлеб, сколько за свою шкуру.

Вскоре в имении появилась группа конных осетин - личная охрана князя. Налево и направо, по приказу князя, посыпались удары плетей. Всякие сходки запрещались. Тот, у кого допоздна горел свет, подвергался аресту.

Это еще более озлобило мужиков. Чувствуя это, Вяземский в июле 1917 года вызвал в имение уланский полк. Уланы были расквартированы по всему селу.

А князь, не считаясь ни с какой обстановкой в стране, когда сотни таких же имений были захвачены крестьянами, продолжал действовать по собственному произволу.

По его приказу мост через реку Байгора между селами Коробовка и Падворки был разрушен. Сообщение между ними, таким образом, было прервано.

Терпение крестьян, наконец, лопнуло. Зазвонил набат. Местные большевики Дмитрий Андреевич Чернышов, Иван Константинович Фетисов и Семен Митрофанович Казьмин повели возмущенную толпу к имению.

Князь Вяземский был арестован восставшим народом и водворен в здание местной церковно-приходской школы. Уланы, не оказав сопротивления, захватив из княжеского дома все ценные вещи, скрылись.

Само здание было разрушено. Это было уже в конце октября 1917 года.

Каждое утро под окнами школы, где сидел князь, кипели многолюдные митинги: решали судьбу князя. Каждый на своей шкуре испытал его власть, каждому хотелось с ним посчитаться.

- Убить его, как собаку, да и все тут, - горячились одни.

- Пусть землю пашет, как мы на него пахали, - требовали другие ораторы.

- На фронт его! Пущай вшей покормит, - предлагали третьи, и их оказалось большинство.

Отрядили выборных: Иван Васильевич Кузнецов из села Падворки, Андрей Антонович Фетисов из деревни Демшинка и Федор Павлович Бурков из села Коробовка, чтобы препроводить князя на фронт.

Однако начальство станции Грязи взяло князя под защиту. Фетисов и Бурков были арестованы, и лишь Кузнецову удалось скрыться.

А через Грязи эшелон за эшелоном шли войска.

Кузнецов сообщил солдатам одного эшелона о случившемся. Возмущенные солдаты ворвались в здание станции, освободили выбранный народом конвой князя, а сам князь был убит ими.

Так бесславно окончилась жизнь представителя одного из самых родовитых дворянских родов России.

Под руководством большевиков все земли князя были поделены между крестьянами.

- Всех вас скоро перевешают! - шипели из подворотен кулаки и их пособники. - У-у, голодранцы...

Но сила была на стороне народа, и он уверенно брал себе то, что завоевал.

А Федор Савельевич, как бывший фронтовик и человек, до конца преданный советской власти, в том же году был избран секретарем только что созданного сельского Совета. Батрак в прошлом стал законным представителем советской власти в родном селе.