«Липецкие извести», 05.12.2007
ПРОСТО ЧЕЛОВЕК
Из Падворок Андрей Марков
Богата земля наша талантами. И живут они не
только в больших городах и районных центрах. Вот, например, Сергей
Васильевич КИСЕЛЕВ из села Падворки Грязинского района
пишет стихи. Чтобы послушать его поэзию, а заодно и посмотреть, как живется селу, я из Грязей на раздолбанном и источающем
бензиновые миазмы чуде львовского автопрома выехал в Падворки.
И тракторист, и кузнец
Было воскресенье, и народа на утренний рейс набралось немного. Часа через полтора наш автобус, наконец, чихая остановился возле падворского магазина. Сергей Васильевич встретил меня, и мы по асфальту двинули к нему домой.
- Село наше существует уже много лет, - по дороге рассказывал он. - Где автобус остановился, была маленькая церквушка, а вон на том склоне другая стояла - деревянная.
Родился я в Коробовской больнице, которую построили на деньги князя Вяземского, я тебе о нем потом подробнее расскажу. Больница до сих пор сохранилась. А вообще наше село относится к Коробовке, там есть церковь (мы потом туда сходим), и такую красивую я больше нигде не видел.
Вот мы и добрались до дома Сергея Васильевича. Во дворе носятся куры, а на скамеечке сидит пушистая кошка. В небольшом доме тепло и уютно. Хозяин наливает мне чай с шиповником.
- О себе-то расскажите, - прошу его.
- Родился я в пятьдесят девятом году, после школы пошел в училище. Практику проходил в нашем совхозе. Он тогда назывался совхоз "Коробовский". Работал трактористом. Технику я люблю. Сейчас работаю кузнецом в Грязях. А до этого в Липецке у частника, но уволился, потому что обман кругом. Хотя в Липецке еще неплохо платят, а в Грязях больше шести тысяч не заработаешь.
Попив чайку, идем с Сергеем Васильевичем смотреть на Падворское отделение бывшего совхоза "Коробовский".
Молчание свиней
Увиденное меня поразило. От огромных зданий остались лишь разрушенные стены, торчали скелеты ангаров.
- Здесь у нас был свиноводческий комплекс, - показывает мне Киселев местные "достопримечательности", - тут кузня была, здесь тракторная бригада. А это зерносушилка. А сейчас видишь, что творится? Вот здесь силосная яма сначала была, потом склад, а теперь верх сняли, одни стены стоят. То есть растащили все что смогли. В семьдесят четвертом году здесь построили свиноводческий комплекс. Было больше десяти тысяч поросят, коров около тысячи. Тракторов только в нашем отделении было штук тридцать. А сейчас ничего, все разорили полностью. Смотри, какой комплекс был, а сейчас одни скелеты остались.
Ток раньше на улице был. Я помню, в детстве мы из машин деревянными лопатами зерно разгружали. Сейчас наше хозяйство москвичи купили, называется оно ООО "Коробовское". И народ у них работает, но люди жалуются, говорят, что они зарплату задерживают. Как-то один знакомый сказал, что семь тысяч за месяц получил, но разве это деньги? Самый тяжелый труд у сельчан, а платят им мало. Хотя мужики считают, что и так хорошо, другой-то работы все равно нет. Вот я и уехал отсюда, чтобы хоть как-то заработать побольше. Скотину держать тоже накладно, кормить нечем - у матери, например, два пая - ее и отца-покойника. Это десять гектаров земли. А зерна на эти паи дают всего тонну. Разве на эту тонну буренку или хрюшку прокормишь?
Сейчас сплошное безвластие. Ты проезжал село Синявку, что перед Байгорой, там только недавно москвичи купили хозяйство, а уже весь крупный рогатый скот убрали. Сеют зерновые, подсолнечник, пшеницу, ячмень. И ячмень в основном пивоваренный, чтобы прибыль больше была. А о животноводстве они и не думают. Считают, наверное, что заграница нас прокормит. Не думают у нас о людях. В хозяйстве человек пятнадцать работает, а остальным что делать? Да и работа, какая - весной посевная, осенью - уборочная, а зимой они технику ремонтируют. Раньше ведь каждый год все обновлялось, а теперь хозяевам выгода нужна, не до техники и не до людей им сейчас.
Молодежь, какая осталась, возле магазина собирается да пьянствует. Ни клуба, ни дискотек у нас нет.
Село хотя и газифицировано, но с тех, кто в свое время не смог по каким-то причинам подсоединиться к газу, сейчас за подключение очень дорого берут. Миронов, кажется, выступал, говорил, что так нельзя, надо сделать максимум двадцать пять тысяч рублей. А сейчас ломят за подключение пятьдесят. Где пенсионеры такие деньги возьмут?
Магазин у нас один. Здесь почему-то киоски не ставят, наверное, нет смысла. А магазин в воскресенье всегда закрыт. В Байгоре, например, три киоска, в Коробовке - два. Причем цены в магазине дороже, чем рыночные.
Лекарства негде купить. Раньше в Коробовке аптека была, сейчас ее закрыли. Если бабушке надо какой-то цитрамон купить, приходится ехать в Грязи. Так вот и живем. Остаются в селе одни старики и старушки, а кто помоложе, ищет заработок на стороне.
Вяземские
- Знаменито наше село тем, - рассказывает мне по пути Сергей Васильевич, - что жили у нас здесь князья Вяземские. Вон там была их усадьба. А Падворки, Дебри, Коробовка, а также Салтычки, Козелки, Никольское и множество хуторов в Добринском районе принадлежали им.
Отец - Леонид Дмитриевич Вяземский - был видным государственным и общественным деятелем. Участвовал в русско-турецкой войне. Генерал-майор, атаман Астраханского казачьего войска, начальник Главного Управления Департамента Уделов, член Государственного Совета. Был предводителем Усманского уездного дворянства.
Сначала это имение называлось Лотарево. Они его приобрели, и тут он организовал питомник, помогал голодающим крестьянам. Похоронен Леонид Дмитриевич в 1910 году в Коробовке.
Его сын - Борис Леонидович Вяземский - неоднократно избирался предводителем Усманского уездного дворянства. На личные средства построил в Коробовке больницу и передал ее в дар Усманскому уездному земству. Убит был в 1917 году на станции Грязи солдатами. Жил у нас дед Сергей Чернышов, по отчеству не знаю, он и еще одна бабка со Знаменки сопровождали его до вокзала в Грязях. Ни его, ни этой бабки в живых уже нет, но я помню, как он рассказывал, что сначала князя убили, а потом подняли на штыки.
Я давно этим интересуюсь. Я тут родился, вырос. Да и разве неинтересно знать свою историю, свои истоки? У Вяземского, кроме Бориса, было еще трое детей - Владимир, Дмитрий и Лидия. Дмитрий возглавлял санитарный поезд в 1914 году, был убит шальной пулей. Владимир умер в концлагере во время Великой Отечественной войны во Франции. А Лидия там помогала советским военнопленным.
От их усадьбы остались только два подвала. Причем один нашли совсем недавно. Он был прямо у лесника под носом. Делали мост из Коробовки на Падворки и, когда начали копать, наткнулись на второй подвал. Раньше в детстве мы залезали туда. Крикнешь что-нибудь, а эхо разносится далеко - далеко. Сейчас подвалы стали разбирать на кирпичи. Я хотел поймать того, кто этим занимается, да никак не выходит. А за парком было село Дебри. Дома в том селе были деревянные, и когда случился пожар, многие строения сгорели. И князь Вяземский построил погорельцам новое жилье из красного кирпича. Многие дома и сейчас остались с тех времен. А в питомнике каких растений только не росло, даже магнолия была. Я ее только в Сочи видел, а в княжеском парке, помню, мы на день пионерии костры жгли. Вяземские - хорошие были люди, и для себя старались, и для крестьян. А знаешь, какой у них хоздвор был, не чета нашему. Сегодняшние богатеи только о своей мошне и думают, а те и людям помогали, и детский приют содержали.
КОРОБОВКА
Побывав в Падворках, идем в Коробовку. Там Сергей Васильевич рекомендует мне посмотреть на церковь, в которой захоронены князья Вяземские.
По пути Сергей Васильевич читает мне свои стихи:
Святую Русь в блудницу превратили.
И где спаситель наш, кого избрать?
Земные недра за кордон уплыли,
И у народа все готовы вы отнять.
Так где же святость в вас, вожди народа?
Паленым
спиртом отравили пол-Руси.
Зачем нужна такая нам свобода?
И остается лишь просить: Господь, спаси!
- Это сейчас наше село стало такое маленькое, а было оно - огромное. У меня и фотографии есть, с тех времен остались, поэтому можно сравнить, что сейчас существует и что было. Вот наша речка Байгора. Линь и щука здесь водились, а в семьдесят втором году здесь плотину построили, и вода пошла через болото. Тут, где мы с тобой сейчас идем, в полую воду все затапливалось. Вода была очень сильная. А вон там у князя Вяземского была мельница, а здесь шлюзы деревянные. В детстве мы сюда ходили сусликов отливать. Полно их было, а нынче пропали. Да и рыбы совсем мало стало, люди купаться вон туда ходят, потому что обмелела река совсем. Как Матырское водохранилище сделали, так вода и ушла. Течения нет. Да что там наша река, моря, океаны загрязнили, а мы про какую-то речку
Просвета в нашей жизни не видно. Вот прибавили людям пенсию, но что толку от этого, цены-то уже выросли. Почему не регулируют их? Как раньше не были чиновники повернуты к народу лицом, так и остались. "Строй изменили, царей поменяли, но правды нет и теперь...".
- Здесь вот тоже дома были, - показывает мне Сергей Васильевич на заросшие травой фундаменты. - Но это уже Коробовка начинается.
А вон там святой источник, - показывает он куда-то в сторону.
Мы поднимаемся на пригорок. Сверху Падворки видно как на ладони. Красиво, хоть пейзаж пиши, но красок и холста под рукой нет, поэтому снимаю красоту на фотоаппарат. Хочется говорить о возвышенном, поэтому спрашиваю Сергея Васильевича о его поэзии.
- Первые свои стихи я написал в семьдесят девятом году в армии. Отправил их одной девушке, но она меня так и не дождалась. А потом втянулся, в "Грязинских известиях" некоторые мои произведения опубликовали. Пишу на многие темы, но себя считаю не поэтом, а просто человеком. Стихи ко мне сами приходят, и обычно по ночам. Иногда сижу ночью, не сплю - пишу. Ведь стихи я пишу для людей, хочу им сказать о любви, о счастье, о добре, показать им, что есть еще в этом мире ценности, которые дороже золота.
Мимо магазина мы подходим к церкви Димитрия Солунского с приделом святой мученицы Лидии.
- Построена она была по проекту архитектора Месмахера на личные средства Леонида Дмитриевича Вяземского. Строилась с 1879 по 1884 год. Закрыли церковь в 1938, а открыли и стали восстанавливать в 2001. Я ремонтировал кольцо для колокола. Под церковью подвал, мы туда в детстве лазили. Там черепа валялись. Лет восемь назад все кости собрали и захоронили в одном склепе. Приезжали священники из Липецка, крестный ход был. Похоронили князей Вяземских по-человечески.
А раскопали этот склеп, говорят, из-за золотой сабли, которой был награжден старший Вяземский. Дед Валентин, ныне покойный, мне рассказывал, что, когда ему было двенадцать лет, наши двое с Падворок хвалились ему, будто шесть гробниц вскрыли и все, что там было, растащили. В церкви стояла икона Божией Матери, говорят, она сейчас в Третьяковской галерее.
А возле церкви школа была, я тут учился с пятого класса. Сейчас вот одни развалины, а тогда нам казалось, что это хоромы. Почему-то все у нас так - ломаем, крушим, хотя это здание могло бы еще кому-то и жильем послужить. Вот рядом новую школу построили, зачем же надо было старую ломать?
Посмотрев на коробовские достопримечательности, прощаюсь с Сергеем Васильевичем. И грустные мысли одолевают меня, когда за окнами автобуса скрывается синий купол церкви. Почему мы действительно все стараемся до "основания разрушить", а затем... Конечно, жизнь не может стоять на месте, но есть ведь культурные памятники, которые нужны и важны не только нам, а и всему человечеству. Я видел на фотографиях имение Вяземского, другие постройки, коробовскую церковь - это наша история, это наши святыни, других таких нет нигде на свете. Их надо беречь и сохранять. Хорошо еще, что есть такие люди, как Сергей Васильевич, которым это интересно и которые не потонули в пучине благоприобретательства, которых интересует наша история, наше духовное наследие, наша Родина. Жаль только, что людей этих все меньше и меньше...